— Одежда на рисунке совпадает с твоим описанием, не так ли?
— Может быть.
Продолжать не имело смысла, но Дэвид постарался выяснить еще одну вещь.
— Сколько было времени, когда ты нашел портсигар?
— Как раз во время закрытия. Служители уже выпроваживали публику из залов.
— Эта женщина не взяла у тебя портсигар. Но она не посоветовала тебе отнести его швейцару?
— Верно.
— Она вела себя так, словно он принадлежал ей?
— Она сказала, что я могу оставить его себе. Я понял, что она мне подарила эту штуку.
— Ну, конечно! — Парнингтон с трудом старался сдерживаться. Если Льюис собирался и дальше нести эту чушь, то все это может сослужить ему плохую службу. — Люди не раздают золотые портсигары словно конфеты!
— Но это правда! Какой смысл говорить правду, если тебе не верят!
Лицо Берта просто пылало негодованием. Дэвид снова взял на себя инициативу.
— Это случилось как раз во время закрытия. Ты тогда же ушел из галереи?
— Вскоре после того.
— Это было до того, как ты стащил деньги или после?
— О’кей. До того. Как я мог заняться этой работой, пока все не успокоилось?
— Ты нашел портсигар до того, как обнаружил труп?
Берт Льюис побелел от гнева. Он даже вцепился руками в свой стул.
— Ну, как это было? — настаивал Уинтринхэм.
Но заключенный отказывался отвечать и даже не смотрел в его сторону. Он уставился на адвоката и хрипло повторял:
— Заберите его отсюда, мистер! Это просто чертов полицейский как и все остальные. Уберите его! Уберите!
— Отвечай на вопрос, — спокойно сказал Парнингтон, совершенно не обращая внимания на эту вспышку.
— Я не видел никакого трупа, — застонал Льюис. — Сколько раз мне нужно об этом говорить? Неужели я мог сделать эту работу, если бы знал, что он там был? За кого ты меня принимаешь? Ответь мне!
Глава 13
Жизнь Кристофера Фелтона была вне опасности, хотя он все еще находился в больнице под присмотром врачей; а Том Драммонд с головой ушел в работу. Все неприятности, которые он пережил с того злополучного посещения Вестминстерской галереи, не смогли вывести его из равновесия, а только подхлестнули. Его работоспособность удивляла не только его окружение, для него самого это стало открытием. Уверенность в своих силах, свойственная настоящим художникам, помогала ему реализовать весь накопленный ранее опыт. Как заметил Дэвид Уинтринхэм, Том искал свое лицо и манеру самовыражения, пока еще смутно ощущая свое предназначение, но все это служило источником его силы и уверенности. Паулина Мэннерс преданно, до самоотречения, старалась способствовать его успехам. В этом ей помогало дружеское участие четы Уинтринхэмов. Джил очень нравилась ее привязанность к Тому и скромная оценка своего собственного небольшого, но свежего и очаровательного таланта. На неделе она редко появлялась в их доме, но в выходные дни, когда у нее не было работы, Паулина могла часами сидеть в комнате Тома и смотреть, как тот работает. Ему нравились эти визиты, хотя он иногда и забывал о ее присутствии.
Уинтринхэмы давали ей почитать книги из своей библиотеки, а когда погода стала теплее, Джил убедила ее больше времени проводить в саду. Эта размеренная, спокойная жизнь нравилась девушке. Она стала лучше выглядеть: нездоровую бледность сменил легкий румянец, который удачно подчеркивал естественную красоту ее темных волос.
В субботу, последовавшую за визитом Дэвида к Берту Льюису, когда Джил с Паулиной, растянувшись в шезлонгах, наслаждались ласковыми лучами теплого солнца, к ним присоединился Том. Его лицо было бледным, и было заметно, что он расстроен. Юноша тяжело опустился на землю рядом с Паулиной и замер, не обращая на женщин никакого внимания. Они обменялись встревоженными взглядами, но ожидаемого взрыва не последовало.
— Я сыт по горло этим мясником, — пробормотал он наконец.
Джил решила, что он имеет в виду Симингтона-Коула, и улыбнулась его меткому замечанию.
— Разве Джеймс приходил позировать? — поинтересовалась она. — Я думала, что сеансы уже закончились.
— Нет. Я просто хочу закончить эту вещь. Мне уже давно пора было завершить работу. Целая вечность прошла с тех пор, как я появился здесь, — он неожиданно посмотрел на Джил с детской, открытой улыбкой. — Но он мертв и не интересует меня. Он холоден и бездушен, как расчетливый делец. Мне жаль, Джил, что он является вашим другом.
— Все верно, — согласилась она. — В этом ему не откажешь, но он, ко всему прочему, еще и блестящий хирург, и сотни людей обязаны ему своим зрением. Я думаю, это его извиняет. Если его работа успешна и значительна, то личные качества значат не так уж много. Разве только для его семьи.
— Я хотел бы, чтобы это оказалось правдой, — заметил Том. — Но от этого мне не станет легче рисовать его уродливую харю, когда мне хочется заняться настоящим делом.
— Каким, например? — поинтересовалась Паулина.
— Да ты же знаешь. Вряд ли ты могла удержаться и не взглянуть на мои работы. Я не такой дурак, чтобы этого не заметить.
Паулина покраснела, но тут ей на помощь пришла Джил.
— Боюсь, что все мы смотрели твои картины, — сказала она. — Я надеюсь, что ты расценишь этот интерес как меру уважения твоего таланта, а не как простое любопытство.
Том не нашелся с ответом. Кроме того, он почувствовал, что ему это безразлично. Все это было неизбежно: картины отразили пережитый шок и отвращение к тому, как умер критик.
— Не могу выбросить всю эту дрянь из головы, — сказал он. — Жаль, что они все еще не покончили с этим. — Юноша встал на ноги и потянул Паулину за руку.
— Давай, — грубо обронил он. — Пришло время навестить Криса.
Было слишком очевидно, что воспоминания об убийстве навели его на мысль о своем прежнем друге. Неужели он все еще считает Криса Фелтона преступником? Джил задумалась. Неужели это мучает его? А может быть, все дело в его антипатии к Симингтону-Коулу? Она смотрела вслед удаляющейся паре. Если Паулине удастся узнать причину его беспокойства, то когда-нибудь и она узнает об этом.
В этот день Дэвид вернулся домой рано и застал свою жену в саду. Она рассказала ему о странной перемене настроения Тома.
— Он переживает за своего друга, я уверена в этом. Неужели Крис способен на такое?
— Откуда мне знать? Меня тревожит Берт. Удивительно упрямый осел.
— Почему бы тебе не рассказать Тому про Льюиса. Все что угодно, только бы заставить его вернуться к портрету Джеймса. Это для него так важно. Он же не может зарабатывать на жизнь, рисуя символы страха и ужаса.
— Некоторые художники успешно справляются с этим. Я понимаю, что ты хочешь сказать. Но это не для Тома. У него слишком ясный и здравый ум для того чтобы все время иметь дело со смертью. Я сделаю все, что ты просила.
Когда вечером молодежь вернулась после посещения больницы, их перехватил Дэвид и предложил немного выпить.
Джил сразу отметила жизнерадостный вид Тома.
— Ну как там Крис? — без обиняков спросила она.
— Гораздо лучше, — Том посмотрел на Паулину, и она утвердительно кивнула. — Они поставили его на ноги, — решительно добавил он.
— Ты знаешь, что это было? — спросил Дэвид. Он и раньше подозревал о наркотиках, но ему хотелось прямо спросить об этом Тома.
— Я не уверен. Даже не знаю, где он их взял. Всегда считал, что это дело рук Лэмптона. Он всегда пичкал его лекарствами типа тех, что они используют, чтобы разговорить своих пациентов. Я думаю, Крис уже не мог без них обходиться, а Лэмптон снабжал его этой дрянью и держал в своей власти.
— Такое случается, — подтвердил Дэвид и сразу же ухватился за эту возможность поговорить по душам. — Мне хотелось бы расспросить тебя о Лэмптоне. Если помнишь, ты говорил, что порвал его портрет, а потом заявил, что это Крис. Так кто же это был?
Дэвид нарочно сделал ошибку, и Том его тут же поправил.
— Это был не Лэмптон, — неожиданно спокойно заметил юноша, — а Берк. Ты это имел в виду?
— Ах да, именно его. Это был твой первый набросок, довольно обычный к тому же. Зачем ты его вырвал?
— Это не я.
— Это ты сказал в Скотланд-Ярде. Именно так и было на самом деле?
— Да.
— Его уничтожил Фелтон?
— Предположительно.
— А тебя не удивляет, что Крис отрицает это?
— Нет. Понимаешь, Дэвид, это мучает меня с того самого дня. Я не знаю, мог ли Фелтон пойти на это. Он такой истеричный, а тут еще эти наркотики. Я, честно, не знаю, на что он способен. По крайней мере, мне так казалось до сегодняшней встречи. Теперь ему гораздо лучше. Он стал спокойнее и рассудительнее. Даже захотел поговорить о Берке. Впервые Крис не стал орать на меня при упоминании его имени. Я хотел бы передать тебе его слова.
— О чем?